Язык эмоций

От улыбки до оскала

Всем давно известно, что американцы ходят по улицам с «приклеенной» улыбкой, тогда как русские гордятся своей самобытной мрачной миной. Современная наука, однако, эти различия не признает, утверждая, что сами эмоции и их выражение для всего человечества одинаковы.

 

Первым идею универсальности эмоций сформулировал Чарльз Дарвин. Наблюдая за приматами, чья лицевая мимика очень выразительна и порой напоминает человеческую, он предположил, что выражение эмоций изначально служило целям биологической адаптации и поэтому унаследовано человечеством как универсальный невербальный язык, одинаковый во всех культурах. Сторонники этой идеи составили список базовых эмоций, которые легко распознать по соответствующим им выражениям лиц.


Сначала в списке было десять эмоций:
интерес, 
радость, 
удивление, 
печаль, 
гнев, 
отвращение, 
презрение, 
страх, 
стыд 
вина.

Однако вскоре выяснилось, что даже представителям одной культуры трудно различить стыд и вину, интерес и удивление, презрение и отвращение. Список базовых эмоций сократился до шести: радость, удивление, страх, отвращение, гнев и печаль. Психолог Пол Экман показывал фотографии американцев, изображавших эти эмоции, самим американцам и представителям других культур — жителям Бразилии, Чили, Аргентины, Японии, а также представителям племен дани и форе из Новой Гвинеи. Из своих экспериментов он сделал вывод, что мимика, выражающая базовые эмоции, универсальна и обусловлена биологией человека.

 Любители сериала Lie to me, вероятно, уже догадались, откуда обаятельный доктор Лайтман почерпнул свои уникальные способности распознавать эмоции людей по лицам и разоблачать лицемерных политиков, неверных жен и жестоких убийц. Ведь идея чисто биологической, врожденной природы эмоций предполагает, что они неподвластны сознательному контролю. Как бы мы ни старались их скрыть, опытный глаз специалиста все обнаружит. Правда, по словам Экмана, подробно комментировавшего в своем блоге каждый эпизод сериала, правильно распознавать эмоции, которые человек пытается скрыть, без специальной подготовки может не более 1% населения Земли. Но остальных можно этому научить. А если чему-то можно научить человека, то и компьютер тоже. За последнее время разработано несколько компьютерных программ распознавания эмоций по выражению лиц. Они обладают разной точностью в отношении разных эмоций: одни очень хорошо (более чем в 90% случаев) различают радость и удивление, но путают гнев и страх, другие хорошо определяют гнев, но смешивают страх и печаль. Такие программы охотно используют, например, маркетологи для измерения эмоциональных реакций людей на новые продукты или рекламные ролики. Используют их, вероятно, и спецслужбы, хотя и не особо это афишируют. Впрочем, в вестнике ФБР за 2011 год опубликована статья о новых методах распознавания лжи, специально написанная для этого издания коллегой и соавтором Экмана Дэвидом Мацумото. В ней повторяется все та же мантра о врожденности и универсальности базовых эмоций и соответствующих им выражений лиц.

 

Идея универсальности эмоций оказалась настолько популярной, что немногие удосужились внимательно проанализировать результаты экспериментов Экмана. Между тем, он сам отмечал, что, хотя статистически процент эмоций, верно угаданных японцами и американцами, и выше случайного, но ненамного (57% и 62% против 50%). Свой вывод об универсальности эмоций он сделал вовсе не на основании самого угадывания, а на основании того, что процент правильно угаданных эмоций не зависел от того, чьи лица предъявлялись испытуемым: американцы и японцы так же плохо угадывали эмоции друг друга, как и своих соотечественников. С племенами Новой Гвинеи дело обстояло еще хуже: они неплохо распознавали радость (73%) и печаль (68%), но в случае с остальными эмоциями их результаты были ниже случайного угадывания: гнев (41%), страх (43%), отвращение (33%), удивление (27%). Где же тут, спрашивается, универсальность?
Противниками теории универсальности выступили в основном антропологи и лингвисты. Например, лингвист Анна Вежбицкая отмечает, что в польском языке нет слова, однозначно соответствующего английскому слову «disgust» (отвращение). Отвращение к испорченной пище и отвращение к подлому поступку обозначается по-польски разными словами. В Австралии одно племя аборигенов обозначает страх и стыд одним и тем же словом, а другое племя, наоборот, имеет два разных слова для обозначения разных видов стыда: один стыд они испытывают в присутствии своей сестры или тещи, в обществе которых им запрещено находиться, а другой — в присутствии потенциального сексуального партнера. Интересно, спрашивает исследователь, как выглядел бы список базовых эмоций, если бы его авторы оказались по происхождению австралийскими аборигенами?
Вежбицкая настаивает на том, что список так называемых базовых эмоций — это не научная теория, а обыденная таксономия, характерная исключительно для носителей английского языка. Даже у французов возникают сложности с этим списком, так как во французском, как и в польском, категория «отвращения» связана скорее с пищей, чем с гадкими человеческими поступками. У русских Вежбицкая выделила базовую эмоцию, обозначаемую не переводимым ни на один язык словом «тоска». В отличие от печали, у которой всегда есть конкретная причина, тоска — всепоглощающая эмоция, для которой не нужны конкретные поводы. По определению Вежбицкой, тоска — это то, что испытывает человек, который чего-то хочет, точно не зная, чего именно, но понимая, что это недостижимо. Так что идея универсальности эмоций — не более чем проявление этноцентризма исследователей, не знающих никаких языков, кроме английского, и не интересующихся никакими культурами, кроме своей.

"В то время как лицо лидера ЛДПР может выражать весь спектр эмоций, у окружающих это зрелище вызывает лишь одну" Сергей Киселев/Коммерсантъ

 

  Некоторые психологи тоже начали осторожно критиковать теорию универсальности эмоций. Анализируя эксперименты универсалистов, они показали, что их можно интерпретировать не только как свидетельство универсальности эмоций, но и прямо противоположным образом — как свидетельство их культурной специфичности. В частности, в экспериментах Кэррола Изарда, одного из сторонников идеи универсальности, американцы и европейцы правильно угадывали 75-80% эмоций, японцы — 65%, а африканцы — только 50%. Все эти эксперименты проводились с предъявлением одного и того же набора эмоций, и у участников не было возможности назвать эмоцию, отсутствовавшую в списке. Таким образом, совпадение ответов представителей разных культур можно объяснить не их согласием друг с другом, а вынужденным выбором из нескольких неправильных альтернатив.
Другая причина недостоверности заключалась в процедуре анализа данных, в которой подсчитывался лишь процент правильных ответов и не анализировались ответы ошибочные. В частности, одно из племен Новой Гвинеи в 100% случаев верно угадало предъявленную им эмоцию как «гнев». Однако члены этого племени не смогли отличить гнев от других эмоций, то есть все предъявленные фотографии казались им фотографиями сердитых людей. Это, разумеется, многое говорит как о характере самого племени, так и об их восприятии европейцев. Действительно, чем чаще человек сталкивается с проявлением определенных эмоций, тем с большей вероятностью он увидит именно эту эмоцию на лице другого человека, даже если ее там нет. Например, детским психологам давно известно, что агрессивные дети чаще видят агрессию на лицах других, чем спокойные.
Недавно появились экспериментальные опровержения универсальности эмоций. Группа ученых из Шотландии и Швейцарии, взяв за основу список Экмана, создала компьютерную программу, анализирующую около пяти тысяч микродвижений лицевых мышц, отвечающих за выражение эмоций. Они были ранжированы экспертами по степени их соответствия базовым эмоциям, в результате чего было получено 40 изображений лиц, выражающих разную степень проявления этих эмоций. Полученные изображения предъявлялись европейцам и китайцам. В отличие от экспериментов Экмана, участникам разрешалось отвечать «не знаю», если ни одна из шести базовых эмоций не соответствовала их восприятию, или добавлять свой вариант. Результаты этого эксперимента показали, что европейцы в целом воспринимают эмоции в соответствии с моделью Экмана, тогда как китайцы часто смешивают такие категории, как удивление, страх, отвращение и гнев. Кроме того, китайским участникам эксперимента не хватало в базовом списке таких эмоций, как стыд, вина, и гордость.

 

В другом эксперименте принимали участие студенты из Индии, Японии и США. Они тоже оценивали около сорока фотографий, на которых шесть базовых эмоций демонстрировали представители этих трех культур. Главным отличием от экспериментов Экмана было то, что анализировались не только правильные, но и неправильные ответы. Средний результат был приблизительно равен тому, что было получено в предыдущих экспериментах (65%), причем американцы давали больше всего правильных ответов (72,5%), индийцы — несколько меньше (66,7%), а японцы — меньше всего (56,1%). Лучше всего представители всех трех групп угадывали радость, а хуже всего — страх и гнев. Японцы, по сравнению с остальными, чаще принимали страх за удивление, а американцы, наоборот, чаще принимали удивление и отвращение за страх. Мужчины во всех трех группах хуже, чем женщины, распознавали печаль. Лица японцев чаще других оценивались как радостные, а лица американцев — как злые.
Авторы эксперимента сделали вывод, что, наряду с универсальностью, в восприятии эмоций присутствует, безусловно, и культурная самобытность. Впрочем, русским в этом выводе сомневаться не приходится: питерский участковый быстро и доходчиво объяснит нашу культурную самобытность любому, кто попытается своими антиобщественными пожеланиями доброго утра пропагандировать столь чуждые русскому народу эмоции, как доброжелательность, вежливость и хорошее настроение.