На эту тему я хотел написать еще год назад, наткнувшись в Сети на статью Василия Щепетнева, поминавшего знаменитую и, к счастью, не реализованную "хрущевскую реформу" русского языка, как нечто положительное и несправедливо забытое. Дескать, следовало бы сейчас вернуться к вопросу и "узаконить разделение языка на верхний и нижний. Пусть верхний будет языком документа, а народ вполне обойдётся языком простым, где неважно, как пишется, лишь бы понимали, что продают здесь пышки, а не шишки. И тогда никто не будет придираться к "проффесорам" и "кондидатам наук". В подтверждение приводился пример реформы 1918 года, которую, дескать, "бывшие" бранили, а на самом деле она была сплошным позитивом, да и не большевиками придумана, а высококлассными специалистами задолго до революции, большевики её только реализовали.
Фальшь этой мотивировки, помнится, рассердила до крайности, и от ответа удержало лишь то обстоятельство, что я, зная г-на Щепетнева, как талантливого писателя, но по образованию медика, предположил, что он просто не в курсе, о чем говорит, да и вообще, приступив к теме, пребывал в некотором, как раньше говорилось, изумлении, которое пройдет. Потому что та, 1918 года реформа к подгонке письменной речи под "простонародный" говорок не имела абсолютно никакого отношения. Поскольку помнят об этом, вероятно, не все, напоминаю: в соответствии с "Постановлениями" Временного правительства от 11 (24) мая 1917 года, а затем и декретами за подписью Луначарского из русского алфавита
(1) исключались Ѳ (фита) и І ("и десятеричное"), обозначавшие греческое происхождение имен и слов, но звучавшие точно так, как "Ф" и "И" (собственно, Ѳ призвана была передавать не свойственный русской фонетике дифтонг th, - "Т с придыханием", но это произношение уже в середине XIX века реально сохранялось только в церковном обиходе), а вместе с ними и Ѣ (ять), полностью слившаяся с "Е" и ставшая ненужная настолько же, насколько не нужна была Ѵ (ижица), о которой ни "временные", ни Советы даже не вспомнили. Соответственно, устаревшие словоформы женского рода множественного числа типа онѣ, однѣ, однѣхъ, однѣмъ, однѣми заменялись на они, одни, одних, одним, одними, а словоформа родительного падежа единственного числа ея (нея), использовавшаяся при обозначении дамы высшего сословия, на общее её (неё).
(2) Ъ (твёрдый знак) сохранялся в качестве разделительного знака (подъём, адъютант); но исключался на конце слов и частей сложных слов, где он давно уже не звучал никак; написание приставок на з/с унифицировалось (теперь все они кончались на с перед любой глухой согласной и на з перед звонкими согласными и перед гласными (разбить, но расступиться), и наконец, в родительном и винительном падежах прилагательных и причастий окончания -аго, -яго заменялось с -аго на -ого и -его, а в именительном и винительном падежах множественного числа женского и среднего родов -ыя, -ія - на -ые и -ие.
Согласитесь, не нужно быть филологом, чтобы понять: реформа 1918 года, задуманная еще в царские времена, поддержанная "демократами" и осуществленная большевиками (то есть, признанная необходимой решительно всеми властями, во всем прочем категорически друг жружке враждебными), во-первых, очищала русский алфавит от лишних букв, обозначавших умершие звуки, и давно утратившими смысл, а во-вторых, с точки зрения орфоэпии, упорядочивала некоторые окончания, фиксируя в качестве правильного наиболее устоявшиеся, "устаканившиеся" варианты. Не посягая при этом на унифицированность грамматики и орфоэпии, как таковой. А значит, сравнивать ее с попыткой курского дурачка, мнившего себя гением всех времен, подогнать русский язык под его собственную, - в его понимании, разумеется, единственно верную, - безграмотность, означает грубо передергивать.
Короче говоря, не знаю, чем руководствовался год назад Василий Щепетнев, но ситуация, описанная г-жой Николаевой, - распад унификационных языковых норм по принципу "как слышу, так пишу" реально даже мерзка, но крайне опасна. Потому что, как ни крути, прав Максим Калашников: "Хочешь уничтожить народ – уничтожь его язык. Язык – это национальное мышление, За каждым словом в мозгу человека встает образ. Тем более – в русской речи, которая работает как переносчик русской идентичности".
По сути, это то же самое, о чем шла речь в постинге "Юрьева ночь". Пусть даже всяческие м-ры Дженксы "рубят под корень все мифы, на которых зиждется уверенность русских в своей дурацкой исключительности", насекомя "русского медведя"
на заказ, в рамках осознанно реализуемой программы, а здесь корни
русской самоидентификации корчуют дебилы по свойственному дебилам
неразумию, разницы нет. Итог один.
Комментариев нет:
Отправить комментарий